После того, как презренному электорату было объявлено об обратной рокировке, высказано было многими и о многом (меня правда удивила такая волна, будто до того никто не понимал что будет произведена «обратная замена»).
Но, на мой взгляд, на фоне всего этого бурления очень точно лёг текст Андрея Бильжо. ( dewarist.livejournal.com/270469.html )
И написан он вроде не о том, что всех завело (хотя во вступлении, конечно, упомянуто, причём точно и ёмко), и писался он вроде до того, что всех завело, но лёг именно этот текст.
Может потому, что Андрей Георгиевич узрел один из корней, первооснову так сказать? В особенности, настроений под общим наименованием «пора валить», которые как раз в момент публикации получили практически форму истерии.
Понятно конечно, что между желанием «пора валить» и реальной эмиграцией огромнейшая пропасть заполненная страхом, ментальным и языковым различием, карьерой «с нуля», разлукой с родными, неизвестностью и т.п. И для большинства голосящих это лишь гипотетическое желание, но никак не цель.
Так вот, Бильжо как раз о том, что желание валить во многом обусловливается не политико-экономической ситуацией в стране, а теми взаимоотношениями между людьми, которые окружают нас ежедневно, и участниками которых мы сами являемся, а уйти от них не имеем возможности. Что из этого является первопричиной, а что следствием – это отдельный дискурс, но хамство и пренебрежение к каждому ежедневно ближе, чем политика и даже экономика. Оно всегда, оно вокруг.
Да чего там, необходимо быть откровенным с собой, сам такой, коих Андрей Георгиевич описывает во второй и четвёртой встречах. И фыркну бывало, и припаркуюсь неправильно. И даже если это единичные случаи, всё равно – «такой».
Но всё же хочется успокоить себя хотя бы тем, что хоть и походил я на описываемых, но было это крайне редко. Но важнее, что в случае «срывов» сам осознаю, что сорвался, стыжу себя, извиниться желаю (понятно, что тому, кто под «горячую руку» попался от этого легче вряд ли станет), а в случае адекватных замечаний (как с парковкой у Бильжо) всегда извинюсь и сделаю это искренне.
А вот относительно третьей встречи Бильжо хочу высказаться отдельно.
Начну со случая, который тут же всплыл, как только я прочёл о ней.
Ближе к вечеру сижу на лавочке на одной из центральных площадей, книжку читаю (этим летом, можно сказать, взял за правило стараться почитывать не дома, а на свежем воздухе, для домашнего чтения вся зима в распоряжении). Так вот, читаю, значит, а скамеек вокруг предостаточно. И на одной из них сидит мамаша. Шорты какие-то розового оттенка, сланцы, майка в полоску. Банка пива у неё уже открыта, какая-то закуска к нему (что-то из морепродуктов сушёных), по телефону поболтала. И по всему видно, хорошо ей, отдыхает человек после тяжёлого трудового дня. Ну, в принципе, все мы по-разному отдыхаем, устаём одинаково.
Ребёнок её – девочка лет шести-семи – играет с детворой, которая также на площадь с родителями пришла.
Видимо оторвался я от чтения, наблюдаю сцену и слышу диалог.
Девочка стоит перед мамой, которая отпивая из банки, ставит её на скамейку и шуршит пакетиком, силясь выловить морепродукты.
Мамаша: - Ну, спроси у тех, с кем ты играла.
Дочь бурчит что-то невнятное, немного похныкивая.
Мамаша, обращаясь к мальчику на велосипеде, который в это время подъехал к их скамейке и с которым девочка до того играла: - У тебя есть вода? Попить есть?
Мальчик: - Нет, воды нет.
Мамаша: - Что совсем нет? Ну не с собой, может на скамейке, где ты сидишь?
Мальчик: - Нет, нету воды совсем.
Мамаша: - Совсем?
Переключается от мальчика к дочке, и далее монолог, в ходе которого девочка от всхлипов переходит в плач, потирая глаза руками, но, явно видно, боясь перечить, практически не поднимает глаз на маму и не роняет ни слова:
- Ну всё, нет воды. Где я тебе её возьму? Видишь, и у него нет. Я воду не брала. Ты вот почему для себя воду не взяла? Ты же знала, что мы идём гулять. Я вот о себе позаботилась, взяла себе то, что мне нужно, что хотела. А ты почему о себе не позаботилась? У меня денег нет с собой, я их не брала, не куплю. Теперь вот терпи. Сейчас погуляем (здесь явно обозначалось: сейчас я своё пиво досмакую, по телефону на свежем воздухе потрещу), потом пойдём домой, там попьешь. В следующий раз будешь думать и брать что тебе нужно.
А девочка уже плачет вовсю. Ну, хочет пить человек. Не от обиды плачет, вижу. Пить хочет.
А мамаша продолжает в том же духе, прерывая свой монолог глотками пива.
Вот сидел я и думал. Это же самое дорогое, что у тебя есть. Как можно не прервать эти слёзы, ведь это совсем просто в данной ситуации. Подними ты свой зад, иди домой, напои ребёнка. Ну, сделай что-нибудь, чтобы ребёнок попил. Ты же сама старой сделаешься, дочь к тебе же подобным образом относиться, возможно, станет. Мне – человеку постороннему – и то тяжело смотреть, как ребёнок плачет. Как у тебя сердце не разрывается?
Думал уже самому пойти воды купить.
В итоге, допила она своё пиво, по телефону ещё поговорила и ушла с дочкой.
Так вот, наверное, главное по этой теме.
Наблюдая подобные сцены, в которых детей их же родители бьют, обзывают, доводят до слез, орут на них, так и хочется родителей одёрнуть, остановить, прекратить это и не только сиюминутно, а и в принципе в жизни этого ребёнка.
И не верно указывать мне, что меня это не касается, что, типа, «своих заведи и воспитывай как хочешь». Именно что касается. Мне жить с ними в одном социуме. И где гарантия того, что эти дети, повзрослев, не выместят на мне всё то зло, что порождают в них их родители...
А про улыбчивую и доброжелательную Италию, о которой Андрей Бильжо, подтверждаю. )))